Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]

— Я слушаю, генерал.

— Процессы роста в камере поддержания жизни клона ускорены в два раза. Это означает, что за год ребенок достигнет уровня физического развития двухлетней девочки. Официальное открытие «Орлиного Гнезда» приурочено к новогодней ночи с 2004 на 2005 год. Обладая всей полнотой власти на территории базы и города, я использую ее, чтобы ликвидировать к этому времени все кибермеханизмы. Взамен я прошу одного: дайте Элизабет новую жизнь.

— Я не понимаю, сэр… — растерянно произнес Герберт. — Объясните, что случилось? Пусть не заработала нейросетевая модель, но ведь биологический прототип не умер. Вы сами только что сказали: «рассудок девочки продолжает жить в виртуальной реальности, вместе со своими родителями». Что мешает соединить два нейрочипа, чтобы сознание клона питалось исключительно впечатлениями Элизабет, постепенно отождествляя себя с ней?

— Невозможно… — хрипло ответил Уилсберг. — Девочка снова в коме. Ее родители мертвы. Никто не может понять, что случилось! — Альберт порывисто встал и внезапно схватил Герберта за плечи. — Мун — высококлассный нейрохирург, Ваймонт — хороший теоретик, но никто из них не обладает твоими знаниями нейросистем…

— Отчего умерли родители девочки? — спросил Алан, встав между утратившим самоконтроль Альбертом и опешившим от такого оборота событий Ричардсоном.

— Кровоизлияние в мозг. Мгновенная перегрузка, вызванная стрессовой ситуацией. Они скончались, не выходя из виртуалки, и никто, никто не может объяснить мне причины!

— Успокойся, Альберт. — Керби усадил Уилсберга на вращающийся стул. — Мы поможем тебе. Я обещаю.

Генерал вздрогнул всем телом.

— Ты войдешь туда, Алан?

— В мир Элизы?

— Да. Только у тебя есть имплант, способный обеспечить прямой контакт с ее рассудком. Нужно понять, что с нею произошло, разбудить ее и начать немедленную трансляцию данных.

Керби кивнул.

— Я попробую. Жизнь одного ребенка стоит любого риска. Но ты…

— Я сдержу свое слово, ты же знаешь.

Полковник не стал ничего отвечать.

Герберт наблюдал эту сцену, пребывая в необъяснимом ступоре.

Ему вновь казалось, что он спит и видит кошмарный сон, где прихотливое подсознание сплетает воедино абсолютно несовместимые вещи.

Нет, он ошибся, упрекнув Уилсберга в том, что тот позвал его лишь для тушения пожара. На этот раз ему досталось собирать головешки, пытаясь отыскать среди них намек на причину произошедшего.

События, столь стремительно обрушившиеся на Герберта, заставили рассудок капитана работать в лихорадочном темпе, невзирая на нюансы душевного и физического состояния.

Он чувствовал, что способен решить возникшую проблему, нужно лишь найти верный логический подход к ее трактовке.

Эта мысль не давала ему расслабиться, словно организм внезапно открыл «второе дыхание», — столь велико было желание Герберта поставить точку в длинной цепи неординарных обстоятельств, ответственность за которые вольно или невольно падала на его плечи.

Он знал, что Алана готовят к пробному контакту с виртуальной реальностью, где до рокового инцидента обитал разум Элизы, но Ричардсон не возлагал надежд на миссию полковника. Не принижая решимости Алана, он интуитивно ощущал, что причину катастрофического срыва следует искать не в мире грез, а вовне, среди материальных свидетельств провалившегося эксперимента.

Собственно, круг его мысленных поисков был узок, ограничен двумя обособленными друг от друга помещениями, в одном из них располагались камеры поддержания жизни, а во втором разместилась беспрецедентная по своим масштабам нейросетевая структура, в которую более полугода назад ввели копию матрицы, снятой с очнувшегося разума девочки.

«Хорошо, — мысленно рассуждал он, — пусть нейросети при формировании архисложной структуры по какой-то причине не сложились в дееспособную модель рассудка, но ведь информация с них никуда не делась, и нейрокомпьютеры по-прежнему хранят „моментальный“ срез сознания Элизы. Если у полковника ничего не выйдет, то…»

Он включил интерком.

— Да, слушаю, — раздался в ответ на вызов голос Уилсберга.

— Сэр, мне нужно встретится с Ваймонтом либо получить подробный отчет о его действиях относительно реанимации копии разума Элизабет.

Несколько секунд интерком молчал.

— Иди в сектор. Джордж встретит тебя у лаборатории.

— Сэр, он должен дать мне всю информацию относительно виртуального клона.

— Хорошо, я позабочусь об этом.

Джордж Ваймонт произвел на Герберта неприятное впечатление. Дело было не во внешности — хотя низкорослого, полного, начинающего лысеть человека с блеклыми, будто выцветшими глазами трудно назвать симпатичным, но для Ричардсона это не играло роли. Неприязнь зародилась в тот момент, когда они, обменявшись традиционным рукопожатием, вошли в лабораторию «искусственного интеллекта».

— Вот, капитан. — Джордж пренебрежительным жестом указал на сотни системных блоков нейрокомпьютеров, которые образовывали нечто подобное амфитеатру, поднимаясь от центра помещения к его стенам. В данный момент комплекс работал, по крайней мере на него было подано питание, о чем ясно свидетельствовали вездесущие искры индикационных огней.

Герберт прошел к центру зала и остановился, стараясь визуально воспринять расположенную вокруг архитектуру, сжиться с ней взглядом, прежде чем приступить к детальному ознакомлению с отдельными компонентами системы.

— По какому принципу расположены блоки?

Ваймонт пожал плечами. Не смея перечить прямым указаниям Уилсберга, он тем не менее считал, что Герберт занимается пустой тратой времени.

— При создании копии использовался нейротомограф, — ответил Джордж. — Это мое изобретение, и я ручаюсь за адекватность его работы. Нервные ткани сканировались послойно, с шагом в один клеточный уровень, по направлению от центра к периферии. Этим и обусловлено расположение нейрокомпьютеров. Процесс сканирования занял две недели, поэтому мы могли постепенно наращивать систему, подключая новые модули по мере их заполнения информацией.

— То есть единовременной инициализации всего комплекса не было?

— Нет. Мы включали слои, так было удобнее отслеживать воссозданные взаимосвязи.

Герберт посмотрел вверх, где количество нейрокомпьютеров уже не поддавалось визуальному подсчету.

— Там информация, снятая с коры головных полушарий?